10 ноября 2011 г. в Академии наук состоялась конференция, посвященная 100-летию выдающегося математика, одного из основоположников кибернетики Алексея Андреевича Ляпунова (1911-1973). В Синем зале Президиума РАН собрались родные, ученики и друзья ученого. В этот день выступили Ю.И. Журавлев, С.П. Капица, Н.Н. Константинов, В.М. Тихомиров, С.Э. Шноль и другие известные исследователи. Публикуем выдержки из некоторых выступлений. С видеозаписями всех воспоминаний о великом ученом можно ознакомиться на сайте Mathnet.ru (http://goo.gl/XOTgm).
Сергей Петрович Капица, докт. физ-мат. наук, профессор.
С Ляпуновым мы были связаны нашими семьями. Он является троюродным братом моей матушки, и я его называл «дядя Алеша». …Я пересекся с А.А. тогда, когда я работал на вычислительных машинах. … Алексей Андреевич работал в отделении прикладной математики, я занимался своими расчетами, мы много говорили о кибернетике. Более того, у него была книга Винера ^Cybernetics: Or Control and Communication in the Animal and the Machine», 1948, перевод на русский издан в СССР в 1958. — Ред.). Она хранилась с отметкой цензуры в его сейфе, я мог ее читать, естественно, на английском языке. Вынос ее был невозможен. А.А. вообще был очень аккуратен в обращении с такого рода документами. Но для меня было, конечно, безумно интересно прочесть этот основополагающий труд в оригинале.
…Второе, где мы пересекались, — это были судьбы биологической науки и то, что физики делали, помогая биологам преодолеть сопротивление известных фигур, связанных с Лысенко. Я хотел бы воспользоваться личностью А.А. и этой конференцией, чтобы посмотреть на всё произошедшее немножко шире. Почему случилось так, что наиболее важные с теоретической и практической точек зрения направления — современная биология и вычислительная математика — столкнулись с такими препятствиями в нашей стране? Очень серьезный вопрос. …На самом деле, была сложная, частично подковерная и незаметная борьба «сил Зла» и «сил Добра» вокруг всего этого.
Алексей Андреевич, конечно, обладал удивительным обаянием и преданностью делу. На этом пути его поддерживали такие сильные люди научного мира, как Келдыш и Берг, были его «солдатами». Но почему у нас начались гонения на эти области науки? Ведь готовилась кампания и против физики, и ее спасло, судя по опубликованным материалам, только то, что современная физика была необходима для создания атомных бомб. А в биологии и вычислительной математике таких «спасительных» вещей практически не было, если и были, то в неявной форме. И так получилось, что А.А. совершил тогда гражданский подвиг, взявшись за борьбу против этого. Он был членом партии, прошел войну, и его жизненный путь и уверенность в собственной правоте, несомненно, давали ему силы говорить, выступать и действовать. При этом он сильно рисковал, но выиграл.
Однако антинаучные тенденции сохранились у нас в стране до сих пор. Я вижу параллели между теми силами, которые тормозили развитие науки по важнейшим направлениям 60 лет тому назад, и тем, что мы видим сегодня. Почему это возникло? Почему страна, которая имеет такие богатые традиции в области науки, сталкивается с силами, которые возражают против ее развития? Часто это смыкается с религиозными настроениями… Это трудный и малопонятный процесс.
Я хотел бы воспользоваться биографией, жизнью и деятельностью А.А., чтобы напомнить, что те силы, против которых боролся Алексей Андреевич, очень активны сегодня, более того, это касается всей науки. . Это, пожалуй, печальный итог. Помню, когда мы обсуждали кибернетику, я пытался внушить дяде Алеше оптимизм и говорил ему: «Наступит время, когда твой портрет, с бородой как у Карла Маркса, будет висеть на кафедре кибернетики и студентов будут снимать со стипендии, если они эту кибернетику не сдадут». А он: «Как такое может быть! О чем ты говоришь?». Но так и случилось, и сегодня мы чествуем замечательного человека, патриота и гражданина нашей страны.
Владимир Андреевич Успенский, докт. физ-мат. наук, профессор МГУ.
Алексей Андреевич Ляпунов — яркое явление в духовной культуре нашей страны, яркое явление в судьбе, в памяти каждого человека, с которым он общался. (.) Было видно, что он был влюблен в науку и в истину. Он был готов не просто искать истину, а бороться за нее. Он боролся за кибернетику, рискуя своей карьерой, — за генетику вообще сажали в тюрьму, а за кибернетику в тюрьму всё-таки не сажали, но тем не менее… Он был бесстрашен, как Дон-Кихот. Но Дон-Кихот боролся с ветряными мельницами, а Ляпунов — с совершенно реальным противником и с совершенно не очевидным исходом. Он всегда поддерживал всё новое, которое только пробивается сквозь асфальт и на которое вот-вот наедет асфальтовый каток власти. Ляпунов всегда пытался как бы встать поперек такого катка, и ему иногда удавалось его отвести. Это производило неслыханное впечатление, в том числе и на меня. Такое впечатление, что в нем как-то вылез ген тех Ляпуновых, которые участвовали в Смуте в конце XVI — начале XVII века.
(…) Мне вспоминается 1955/1956 учебный год, дело сестер Ляпуновых на биологическом факультете: их собираются исключать из комсомола, выгонять из университета и т.п. за занятиенеправильной биологией — не «мичуринской», не лысенковской, а настоящей биологией — математической биологией и прочим. Это сестры Ляля и Туся — сейчас они Елена Алексеевна и Наталья Алексеевна, доктора биологических наук, тогда они были Ляля и Туся.
Был громкий скандал, и на мехмате это отдается очень сильно — что за занятия математической биологией собираются кого-то исключать. Я очень хорошо помню, как примерно в это время (я не помню точно год) я иду по коридору мехмата мимо двери, где происходит какое-то заседание (по-моему, заседание Ученого совета мехмата), и слышу совершенно истерический крик: «Мракобес!». Это заведующий кафедрой небесной механики Николай Дмитриевич Моисеев орет на Алексея Андреевича Ляпунова, который сделал какой-то доклад о математических методах в биологии или о чем-то таком. И вот это слово, этот крик «Мракобес!» у меня стоит в ушах до сих пор…
Ну, время и история показали, кто мракобес. А Н.Д. Моисеев был человек непростой и неглупый, надо сказать. Ходил на костылях — инвалид войны, увешан орденами. Суперпартийный. Был в те годы серьезной фигурой.
(…) В 1959 году выходит русский перевод книги английского психиатра и кибернетика Уильяма Эшби «Введение в кибернетику». Это было в 1959 году важным фактором развития кибернетики в СССР, потому что до 1956 года кибернетика была запрещена. Я всегда недоумевал: это почему же надо было ее запрещать? Наоборот, надо эту лженауку, если ею пользуются противник, «американская военщина и поджигатели войны», надо ее всячески развивать и им подсовывать — пусть они дальше опираются в своих агрессивно-империалистических планах на эту «лженауку». Но почему-то эта логика не действовала.
Книга Винера вышла в оригинале в 1948 году, а у нас — перевод в 1958-м, а книга Эшби вышла в 1956-м, а у нас — в 1959-м, то есть очень быстро. На титульном листе книги Эшби помимо Эшби еще три фамилии. Первая — Андрея Николаевича Колмогорова, который написал замечательное предисловие. Он был тоже один из первых борцов за кибернетику. (.) Когда эта книга вышла, я решил, что первый человек, которому нужно ее подарить, — это Алексей Андреевич. И что написать? Можно, конечно просто написать: дорогому-многоуважаемому. Но я решил, что надо написать «Отцу советской кибернетики». Я с некоторой гордостью об этом говорю, потому что до этого этот термин никто не употреблял. И я решил, что должны подписать все авторы, в частности и Колмогоров. Но это ответственное дело— готов ли он? Я пошел к Колмогорову и спросил: «Андрей Николаевич! Вот я собираюсь от Вашего имени написать «Отцу советской кибернетики» и дать Вам на подпись. Вы с такой формулировкой согласны?». Он сказал: «Согласен». Вот после этого было написано «Отцу советской кибернетики, дорогому Алексею Андреевичу Ляпунову», и все (кроме Эшби) там подписались. (.)
Николай Николаевич Константинов, известный организатор математического образования, один из создателей системы математических классов в Москве, бессменный руководитель международного математического соревнования — Турнира городов, в котором принимают участие школьники со всего мира.
Моя первая встреча с Алексеем Андреевичем произошла осенью 1948 года. Были объявлены лекции для школьников на мехмате МГУ. Я и мой товарищ пришли на лекцию по теоретической арифметике, которую должен был читать Игорь Владимирович Арнольд (06.03.1900 — 20.10.1948. — Ред.) [1]. Мы пришли, стоит унылая толпа школьников, и нам сообщают, что И.В. умер. Некоторое время мы были в некотором шоке, а потом нашелся лектор, который занял нас так, чтобы мы не почувствовали, что зря приехали. Это был А.А. Ляпунов. Его, видимо, успели быстро уговорить прочитать лекцию. Она была посвящена теории множеств. А.А. рассказал нам теорему о том, что множество точек отрезка несчетно, а я доказательства не понял. И во время перерыва подошел к доске и стал задавать ему вопросы… Вокруг меня образовалась некоторая толпа. Алексей Андреевич стал объяснять доказательство, но я ровно ничего не понимал. Это была моя первая с ним встреча.
Прошло время, я закончил физический факультет МГУ, пять лет проработал там ассистентом на кафедре Тихонова, а потом решил перейти в аспирантуру, как раз к Алексею Андреевичу. Когда я к нему подошел, то стал объяснять, кто я такой. А он говорит: «Да, я вас знаю». Я немножко удивился, как же так, откуда. «Я же помню, я читал лекцию по теории множеств, и Вы были среди слушателей». Я ему: «Так я тогда ничего не понял». «Нет, Вы, конечно, не поняли, но не понимать можно по-разному. Я Вас помню и с удовольствием возьму в аспирантуру».
Благодарим Виталия Арнольда за помощь в подготовке публикаци.
1. www.math.ru/history/people/arnold_iv