Моя бывшая аспирантка, ныне молодая женщина под сорок, спросила, слежу ли я за нашей литературой. Я не любитель уклончивости, но мне и самой не ясно, какой ответ отражал бы реальное положение вещей. «Да» означало бы, что я систематически открываю (по крайней мере) «Новый мир» и «Знамя», а также выписываю «Литературку». Однако ничего этого я не делаю. А ведь в «Знамени» я еще и печаталась, и даже была премирована — уже не помню толком, за что именно. И вообще, всё это было очень давно.
Итак, на вопрос, слежу ли я, следовало бы ответить «нет». Но ведь это неправда; другое дело, что всё чаще я именно открываю текст — чтобы через десять минут его закрыть. Закрыть равнодушно, если не знаю автора, и с огорчением, если слежу за его работами.
«Петровых» я стала читать ровно потому, что моя старинная приятельница и бывшая ученица Алла Звонкина, давно живущая в Бордо, уже дважды интересовалась, читала ли я это. Когда-то именно Алла (тогда еще Ярхо) открыла мне начинающего писателя Андрея Битова.
Итак, отложив срочные дела, я читаю «Петровы в гриппе» — повесть незнакомого мне Алексея Сальникова, — читаю прямо с экрана большого компьютера, что я обычно делаю только в качестве пробы.
Примерно через час я уже знала, что главный герой (Петров) вроде бы простужен и заболевает. Обнаружив, что примерно первую треть текста я уже успела забыть, я почувствовала некий дискомфорт, но тут же включилась в события в семье Петровых, связанные опять-таки с гриппом, — на этот раз заболел сын Петрова, школьник лет десяти.
На этой волне я довольно быстро достигла финала повествования (забыла, как он маркирован автором). Тем временем в окне уже виднелся ранний, пока еще вполне летний вечер, что я обнаружила не без удивления.
Свидетельствует ли это о том, что «Петровых» я читала с увлечением? Пожалуй, скорее с любопытством: куда это? И зачем это? Я даже не могу ответить на вопрос, хотела ли бы я прочитать еще что-либо «в том же роде» или того же автора.
Несомненное свойство повествования о «Петровых» — узнаваемость. Казалось бы, одной узнаваемости для удовольствия от текста маловато. Более того, на мой взгляд, «узнаваемым» получился один лишь Петров. По крайней мере, этот персонаж, как говорят художники, прописан.
А вот Петрова, на мой взгляд, скорее намек, — поскольку обрисована только ее функция: должна ведь у Петрова быть жена. Вот, извольте: толковая, критичная, адекватная (опускаю некоторые совсем уж придуманные автором нюансы).
В целом же получилась хорошая книга. Я не пожалела времени и прочитала с десяток рецензий на нее. Рецензии оказались (почти все) откровенно хвалебные; уместную сдержанность проявил, как мне показалось, только Дмитрий Быков.
«Заодно» отмечу, что в процессе поиска откликов на «Петровых» я открыла нового для себя критика — это Игорь Гулин. Обратите внимание — не пожалеете.
Ревекка Фрумкина
Мне было очень интересно читать, даже «интересно» — не совсем то слово, меня захватили Петровы, хотя в результате оставили в некотором недоумении: концы с концами явно не сходились. Загадку разгадал Николай Александров, автор лучшей, на мой взгляд, рецензии на эту книгу. А за Сальниковым теперь буду следить.
В отличие от глубоко уважаемой Ревекии Фрумкиной не смог осилить этот текст до конца. Бросил на школьном утреннике. Сочинение показалось ненужным. По крайней мере, мне. Должен признаться, что поддался на отклики в ФБ и выдержки из рецензий на обложке. Никаких особых красот стиля и новаторства не обранужил. Видимо, плохо искал. Надо думать, что и о гриппе можно написать более захватывающее произведение.
В заголовке мне почудилось ударение на последнем слоге. Думал Ревекка про поэтессу Марию Петровых. Ну про грипп наверное сейчас важнее.
https://zen.yandex.ru/media/ghosteditors/tiuremnaia-poeziia-albreht-gausgofer—stihi-o-voine-5cd9bd784d1bbc00afe36800
Л.К.