Преподаватели российских вузов на своей шкуре испытывают главные тяготы «образовательной реформы» — усиление бюрократизации и увеличение нагрузки. Однако университетская среда не порождает массовых протестов — профессора слишком интеллигентны или слишком запуганы, а администрация контролирует «болевые точки» и купирует назревающие конфликты на ранней стадии. Профсоюз «Университетская солидарность» пользуется симпатией преподавателей, но не может похвастать массовым членством или громкими акциями.
На этом фоне выделяется Санкт-Петербургский государственный университет: скандалы и публичные протесты его преподавателей и студентов не затихают уже многие годы. Началось всё вскоре после избрания ректором СПбГУ Н. М. Кропачева (позднее он уже только переназначался в соответствии с новым законом), с борьбы против деканов медицинского и журналистского факультетов, потерявших в итоге свою работу.
Уже тогда в пикеты против ректора выходили студенты журфака. Потом студенты протестовали против резкого повышения цен в столовых университета, преподаватель выкладывал в сеть видеообращение к президенту страны. Потом собирали подписи против увольнения своих преподавателей студенты философского факультета.
В нынешнем году внимание ректора привлек факультет свободных искусств и наук (ФСИН), и теперь уже тут началась кампания протестов. С факультета был уволен преподаватель, этнограф Дмитрий Дубровский, отменен конкурс у другого (историка Ивана Куриллы), а сейчас под угрозой — продление контракта с третьим (политологом Павла Кононенко). В каждом из этих случаев конфликта могло не быть: преподаватели не были «смутьянами», им предстояла (или они прошли) рутинная процедура переизбрания (или избрания) на должность. Однако руководство университета сумело найти повод, чтобы преподаватели и студенты почувствовали себя оскорбленными. Студенты уже выходили с пикетами к зданию двенадцати коллегий, а петиция, составленная после первых двух случаев менее чем за неделю собрала более 16 тыс. подписей.
По сравнению с СПбГУ Московский государственный университет (где можно вспомнить лишь открытый конфликт на соцфаке, быстро и надежно «купированный») выглядит оплотом стабильности. Можно было бы подумать, что это жители города на Неве настолько более активны, чем москвичи; но это не подтверждается наблюдениями за другими институциями.
Всё говорит о том, что стиль руководства Н. М. Кропачева предполагает постоянный конфликт и поддержание высокого градуса протестной активности во вверенном ему учебном заведении. Вероятно, ему это нравится. Лучше бы ему нравилось, когда преподаватели обеспечивают высокий уровень образования и научных исследований.
В. О.
Комментарий политолога Григория Голосова:
Допустим, Дмитрий Дубровский был фактически уволен за свою общественную деятельность, а Иван Курилла (опять-таки фактически) не получил контракта из-за критических высказываний в СМИ. Однако Павел Кононенко не был замечен в какой бы то ни было активности такого рода. Он просто преподавал политологию — и преподавал, судя по моему опыту работы с его выпускниками, превосходно. Остается предположить, что единственным фактическим основанием для его увольнения могло послужить идейное содержание его преподавательской деятельности.
Это приводит взаимоотношения между государством и общественно-научным сообществом в России к модели, которую в современном мире можно наблюдать только в Северной Корее и некоторых арабских странах, что не проходит незамеченным. Людям, которые (возможно, по недомыслию) готовы нанести России такой колоссальный репутационный ущерб ради того, чтобы заставить Кононенко сменить место работы, следовало бы задуматься о соразмерности своих действий и их возможных последствий.
Доцент кафедры Истории зарубежных литератур СПбГУ уже накатал антилиберальный донос:
— Понимаете, эпоха Путина, начавшаяся после ухода Ельцина… Ее заслуга историческая в том, что возникла интеллигенция правого, патриотического толка. Вот среди интеллигенции как-то не круто было быть патриотом. Было принято ругать свою страну или иронично о ней отзываться. Ставить себя выше страны, выше народа. Сейчас смотрю на своих друзей и вижу — вот интеллектуальная заслуга властей — появилась масса людей, которые не желают коньюнктурно следовать этой интеллигентской традиции. Смотрите — власть далеко. Мы живем здесь. Меня окружают люди либерального толка. И если я начну поддерживать власть, у меня будет гораздо больше неприятностей, чем, если я ее буду ругать. Власть слишком далеко и высоко, а влиятельный профессор-либерал, от которого может зависеть моя научная и преподавательская карьера — совсем рядом. Именно он может принять решение о моем увольнении или о том, чтобы под каким-нибудь предлогом выкинуть мою статью из сборника или не пригласить меня на научную конференцию. И вряд ли за меня сможет заступиться власть. Она об этом даже не узнает. Хвалить действия властей для меня гораздо опаснее. На днях общался со знакомой, а она мне говорит: «Я молчу! Я поддерживаю нашу власть, внешнюю политику, но даже боюсь вслух об этом заикаться!». Представляете, она — профессор, корифей в своей области. Уж ей-то чего бояться? И все равно… И сам я, общаясь с коллегами, стараюсь не затрагивать политические вопросы.
http://svpressa.ru/culture/article/123580/
Вообще-то влиятельные профессора в СПбГУ являются либералами обычно только по названию. Большей частью они меритократы. Почти все они игнорируют важные принципы либерализма: верховенство закона и равенство прав.
А принципиальное отличие СПбГУ от МГУ состоит что в период правления «демократов» СПбГУ получал финансирование в 4-5 раз меньше выжило сильных профессоров в 2-4 раза меньше. Соответственно внутри кафедр почти нигде нет сильных конкурирующих групп и решение может принимать зав. кафедрой единолично.
Большая часть советов состоит из старых заслуженных людей, но которые будут голосовать за решение деканов, потому что им лень разбираться.