Защитник света

Фото А. Степаненко
Фото А. Степаненко

Покинул наш мир Борис Дубин. Вездесущая и всезнающая Википедия услужливо предлагает пространный список регалий и медалей, но на фоне названного имени выглядит он тускло и поверхностно; как совершенно справедливо и уже неоднократно замечали в сети, Борис Владимирович осуществлял деятельность целого научного института; иго его было благом, и бремя было не просто легко — оно окрыляло.

Узнав от фейсбука о смерти Дубина, я нашел на полке заветный изрядно потрепанный четырехтомник Борхеса (отношение к нему в определенных кругах настолько трепетное, что при мне его однажды окрестили «четверокнижием», и в этой шутке была лишь малая доля шутки), раскрыл наугад первый попавшийся том, с эшеровскими нетопырями на обложке. Выпала миниатюра (или, если угодно, стихотворение в прозе) «Создатель». Думаю, многие знакомы с текстом, но всё-таки приведу здесь начало, совершенно магическое, разом уводящее в зазеркалье:

Он никогда не отвлекался на утехи памяти. Беглые и неуловимые впечатления скользили, не задевая: киноварь горшечника; небосвод, отягощенный звездами, они жебоги; луна, откуда сверзился лев; гладь мрамора под неспешными чуткими пальцами; вкус кабаньего мяса, которое он любил рвать белыми и цепкими зубами; разговор двух финикийцев; четкая тень копья на желтом песке; прикосновение женщины или моря; тягучее вино, чья терпкость уравновешивала мед, — разом вытесняли из сердца все остальное.

Пожалуйста, перечтите и остановитесь на этих строках. Они безупречны по-русски, но всё же суть отражение оригинала, сон во сне. Сотни переводчиков по всему миру не переводят ничего, кроме времени, бумаги и денег; Дубин перевел слепого Хорхе через океан, как через улицу в час пик.

В последний раз мне довелось видеть Бориса Владимировича в декабре минувшего года на вечере памяти Григория Дашевского в РГГУ. Думаю, будет своевременно привести сказанные там поразительно прозрачные слова:

Я так думаю, что поэтне тот, кто пишет столбиком или даже в строчку, а тот, кто увеличивает присутствие, расширяет зону присутствия и сам присутствует благодаря этому, и нам дает возможность присутствовать. Присутствовать при существенном; обращает нас в сторону существенного. Не обязательно обращает нас в веру в существенное, но каждый раз как пособник света поворачивает нас в сторону существенного. Поэтому после ухода Гриши у каждого, кто его знал, образовалась странная зона будущего, которое уже не будет прожито с ним вместе. И тяжесть этой зоны, ее значительность… Пока не очень знаешь, что с ней делать, но она постепенно начинает заполняться тем, что было раньше, но становится теперь уже другим: не былым, а прошлым. Я вообще думаю, что прошлое в какомто смысленаше состоявшееся с кемто общее будущее, и прошлого становится всё больше, а будущего всё меньше. Сейчас мы пока находимся в той точке, где у нас есть и то, и другое. Это больно и мучительно, но в этом есть какойто большой смысл, потому что дальше прошлое переходит из нашего опыта, из того, чему мы были свидетелями или с чем были рядом, оно переходит уже в другую сферу, длинную, но и безличную область культуры, которая, наверное, гораздо дальше каждого из нас и всех нас вместе.

Утрата невосполнима, но и завет неоспорим: всеми силами защищать свет, вопреки всякой тоске плыть и плыть по неведомому назначенью по реке языка, при благополучном исходе, видимо, впадающей в океан мировой культуры. А отступать нам уже некуда: позади небытие.

P.S.

Евгений Головаха, докт. филос. наук, зам. директора Института социологии НАН Украины:

Ушел Борис Дубин… Потеря очень тяжелая. И не только для России. Для украинских социологов и культурологов Борис Дубин олицетворял мыслящую Россию. Его книги и статьи были широко известны. Уверен, что на его работах будут воспитываться многие поколения либеральной интеллигенции в России и Украине. А мне будет не хватать одного из самых ярких и эрудированных собеседников в научном и человеческом общении.

Связанные статьи

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *