«Независимый суд — это главная задача»

Э.Чёрный. Фото В.Васильевой, HRO.org

11 января 2012 года состоялась встреча членов Совета при президенте РФ по правам человека с представителями Общественного комитета защиты ученых — председателем этой организации академиком Юрием Алексеевичем Рыжовым и ответственным секретарем Эрнстом Исааковичем Чёрным. Предметом обсуждения стала судьба ученых, необоснованно обвиненных ФСБ в государственной измене. Подробностями Эрнст Чёрный поделился с судебным репортером Верой Васильевой.

— Эрнст Исаакович, как происходила встреча с членами Президентского совета? Какие конкретно вопросы на ней затрагивались?

— На встрече присутствовали члены Совета Людмила Алексеева, Валентин Гефтер, Мара Полякова, Тамара Морщакова. Это было предварительное обсуждение — подготовка к заседанию Совета, которое должно рассмотреть среди прочих проблему ученых-«шпионов».

Юрий Рыжов и я рассказали о том, что и как происходило с учеными, откуда взялась эта проблема. Привели яркие примеры, как фабриковались дела. Хотя члены Совета, с которыми мы беседовали, в некоторой степени эти вопросы знали, тем не менее, мы пришли к выводу, что нужно подготовить некую справку для рассмотрения непосредственно на Совете.

Чтобы решить проблему радикально, нужно обсуждать не дела остающихся до сих пор за решеткой Валентина Данилова1, Игоря Решетина2 и Сергея Визира, Евгения Афанасьева и Святослава Бобышева3, не дело обменянного на Анну Чапман и компанию Игоря Сутягина4, а как, кто и зачем сфабриковал эти уголовные дела.

Есть разные суждения — кто-то хотел получить денег, кто-то хотел продвижение по службе, кто-то еще чего-то. Но когда такие уголовные дела начинают фабриковаться в большом количестве (а мы знаем порядка двадцати подобных дел, не все они закончились так, как хотели на Лубянке, но это уже не их вина), нужно понять глобальную причину. Ведь в конечном счете проблема не только с сидящими людьми, а в том, почему так ведет себя государство, для чего оно все это делает. С этим и надо основательно разобраться на Совете.

Решили, что туда будут приглашены люди, которые причастны к политике России в области государственной безопасности. Как они допустили всё это? Ответ на данный вопрос принципиально важен.

Что касается самых срочных проблем наших сидельцев, то такой проблемой является их освобождение. Мы с членами Совета обсудили, что есть разные способы ее решения, которые можно попробовать. Но первый и наиболее короткий по времени путь — это помилование. Однако здесь выяснилось, что мы по-разному это понимаем.

С моей точки зрения, президенту не надо абсолютно ничего для того, чтобы помиловать Иванова, Петрова или Сидорова. Есть ст. 89 Конституции РФ, которая говорит о том, что президент имеет право помилования. И это абсолютное право, оно не может быть регламентировано никаким документом, потому что для президента единственный документ, регламентирующий его деятельность — это Конституция. А вот Указ о помиловании5 — это документ, который регламентирует деятельность не президента, а тех, кто причастен к данному сидельцу. Это колония, выдающая ему характеристику, это комиссия по помилованию, наконец, это губернатор или заместитель губернатора, возглавляющий эту комиссию.

— То есть, Вы считаете, что президенту для того, чтобы помиловать сидельца, необязательно его прошение об этом и тем более необязательно признание им вины? Вполне достаточно только доброй воли самого президента?

— Да, безусловно. Более того, требования признания вины нет даже в Указе № 1500, который я упомянул. Там написано, что в характеристике должно быть указано, как осужденный относится к совершенному им преступлению и компенсировал ли материальные потери.

В делах ученых идет речь в основном о ст. 275 УК РФ («государственная измена»). Это единственная «политическая» статья в российском Уголовном кодексе, в отличие от советского, где еще была «антисоветская агитация и пропаганда». То есть, по моему мнению, ученые-«шпионы» — «классические» политзаключенные. При этом я, конечно, не отрицаю того, что политзаключенным может быть человек, которому вменяется обычное уголовное преступление. Фабрикуется дело, и человек поэтому становится политическим заключенным.

Люди, осужденные по ст. 275, как правило, известны наперечет. Не бывает сотен шпионов, это случается только в отчетах ФСБ ко дню чекиста 20 декабря, где говорится: поймано 354 шпиона. Глупость! Настоящие шпионы — это «штучная продукция», их имена всегда становятся известны. И имена тех, кого обвиняют по сфабрикованным «шпионским» делам, тоже известны.

Поэтому президент, понимая общественный интерес, видя накал страстей вокруг проблемы, зная, кто такие Валентин Данилов, Евгений Афанасьев, Святослав Бобышев, Игорь Решетин и Сергей Визир, может спокойно взять лист бумаги, написать «Помиловать» и расписаться.

Мои оппоненты говорят: «А вдруг заключенный откажется?» Что ж, я не вижу в этом ничего страшного. Президент проявил добрую волю, а человек не хочет выходить по помилованию и требует реабилитации. Это его право.

Так вот, к чему мы с членами Совета пришли. Эта проблема должна быть поставлена на первое место, и нужно предложить президенту воспользоваться все-таки ст. 89 Конституции и помиловать осужденных ученых или тех, кого сейчас судят (Афанасьева, Бобышева). Кстати, этот список может включать и кого-то еще, кроме ученых. Заявлений от этих людей не требуется, в крайнем случае обращение к президенту может быть сделано Советом по правам человека.

А дальше президент уже по своему разумению либо принимает это предложение Совета и подписывает такой Указ или не принимает. И тогда мы будем предпринимать дальнейшие шаги.

— А что еще можно будет сделать?

— Можно инициировать через Государственную Думу амнистию. Процедура длинная и с неизвестным результатом, учитывая, что в Думе большинство у «Единой России». Я считаю, что эта партия создана для поддержки спецслужб, и она будет поддерживать спецслужбы, что бы те ни говорили.

Наконец, есть вариант силового решения этой проблемы. Президент может просто приказать руководителю ФСБ начать пересмотр этих дел, потребовать предъявить свои доказательства.

Я надеюсь, что и мы от людей из ФСБ, которые будут присутствовать на Совете, сможем потребовать предоставления доказательств. Утверждения о том, что это совсем секретно, что это большая тайна, — на мой взгляд, глупости. В уголовных делах, которые мы знаем, таких, как дело Решетина и Визира, как дело Данилова, никаких секретов нет. То, что они говорят, будто это были какие-то технологии двойного назначения, — глупости.

Например, Игорю Решетину и его коллегам следствие было вынуждено предъявить массу обвинений по чисто экономическим статьям. До того, как Решетин и другие были арестованы, эти же вопросы рассматривались в арбитражном суде, и там обвинение проиграло полностью. Ученые были оправданы.

После этого против них возбудили дело уже по новым статьям и присоединили к ним те статьи, которые были отвергнуты арбитражным судом. И уже в уголовном процессе, в Лефортовском суде, действия сотрудников «ЦНИИМАШ-Экспорт» были признаны преступлением.

Следствие не имело права предъявлять такое обвинение, потому что всё это прошло через арбитражный суд, и он установил, что там нет состава преступления.

— В последнее время в СМИ довольно много писали о деле Виктора Бута, признанного нью-йоркским судом виновным. В частности, высказывались предположения о том, что в этом человеке заинтересованы российские власти. Как Вы думаете, возможен ли обмен Виктора Бута на кого-либо из осужденных ученых-«шпионов», как это произошло в свое время с Игорем Сутягиным?

— Я не знаю точно, возможно ли это юридически. Но думаю, что придумать в ФСБ могут всё, что угодно.

— Вы говорите: ФСБ. А зачем, как Вы думаете, ФСБ все эти «шпионские» дела нужны?

— Я полагаю, что от этого вопроса Совет попытается уклониться. Что касается меня, то я глубоко убежден: Владимир Путин был в ФСБ второстепенной фигурой, когда был директором этой спецслужбы. Как известно, кампания по борьбе с учеными-шпионами» началась, когда он был директором ФСБ. За спиной Путина стоял Владимир Крючков — бывший председатель КГБ СССР, вдохновитель и организатор ГКЧП. А это система, у которой идея-фикс — поиск «шпионов» и «врагов». Ученые были выбраны потому, что это очень легко доступная группа. Они всегда, если уж говорить языком спецслужб, «замараны» общением с иностранцами.

Вспомните публичное заявление Владимира Путина, сделанное им в апреле 2000 года, о том, что общение с иностранцами является уголовным преступлением. В устах Владимира Крючкова это вполне естественно выглядело бы. Очевидно, Путину просто предложили это «озвучить», что он и сделал.

Примерно одновременно с фабрикацией уголовных дел против ученых-«шпионов» начались взрывы домов, вторая чеченская война, произошел захват «Норд-Оста». Мне кажется, это всё — звенья одной цепи, которая выстраивалась генералами КГБ, работавшими в ФСБ, и возглавлял эту группу Владимир Крючков.

Моя точка зрения такова: всё это — из времен Советского Союза, из времен НКВД.

Остановиться само собой это не может, потому что для очень многих людей в ФСБ псевдошпионские дела — это кормушка. Здесь переплелись интересы и нижних чинов ФСБ, желающих получить очередную «звездочку» — премию или повышение по службе, и генералов ФСБ, которые таким образом пытаются подмять под себя политическую систему: кругом «враги», «шпионы» и «террористы». Это способ показать, что без них страна погибнет, только они ее могут спасти.

— Шпиономания в спецслужбах началась примерно 12 лет назад. Какова ситуация сейчас: стало хуже, стало лучше?

— Сейчас ФСБ стала реже заниматься подобного рода фабрикациями, потому что споткнулась об очень многие дела, которые им не удалось довести до посадки.

А началось это с дела Александра Никитина6. Потом, в 1999 году, обвинили Игоря Сутягина в Москве, одновременно началось преследование Владимира Сойфера7, а также Владимира Щурова8 и Юрия Хво-ростова во Владивостоке. Когда владивостокские дела провалились, обвинили троих человек в Новосибирске — братьев Мининых9 и Олега Коробейничева10. Эти дела тоже провалились.

Потом было довольно длительное затишье, и вот в марте 2010 года началось дело Евгения Афанасьева и Святослава Бобышева.

То есть это кампания.

— Что происходит в деле Евгения Афанасьева и Святослава Бобышева сейчас?

— Идет суд. Особых подробностей нет.

— В конце прошлого года Октябрьский суд Архангельска принял решение по так называемому «делу историков». Не могли бы Вы рассказать о нем подробнее?

— Оно стоит немного в стороне от тех дел, о которых мы говорили, потому что там речь идет не о государственной тайне, а о персональных данных. По этому делу проходили историк Михаил Супрун и начальник информационного центра при УВД по Архангельской области Александр Дударев.

Михаил Супрун занимался исторической работой с архивами, судьбой репрессированных немцев. Для уголовного преследования был придуман повод: мол, вы вторгаетесь в личные дела, разглашаете персональную информацию без согласия на то родственников репрессированных. По сути — это попытка скрыть историю.

Дело фактически закончилось ничем. Михаил Супрун был освобожден от уголовного преследования в связи с истечением срока давности. Александр Дударев был признан виновным в превышении должностных полномочий и получил наказание в виде одного года лишения свободы условно с испытательным сроком один год.

Как полагает адвокат Михаила Супруна Иван Павлов, это дело является основанием для обращения в Конституционный суд об изменении законодательства. Представляется, что такого рода информация не должна обладать статусом персональных данных, так как связана с периодом массовых репрессий в стране.

— 14 декабря прошлого года суд Советского района Красноярска отказался смягчить наказание Валентину Данилову — перевести его из колонии строгого режима, где он провел десять лет, в колонию-поселение11. Что намерена предпринять в связи с этим защита?

— Решение Советского суда было обжаловано защитой Данилова в Красноярском краевом суде. Получен отказ в удовлетворении кассационной жалобы.

— Но есть и положительные события, не так ли? 12 декабря прошлого года был освобожден из-под стражи Иван Петьков12. Каким образом это произошло?

— Да, он был освобожден условно-досрочно (УДО). Я думаю, что определенную роль здесь, конечно, сыграло общественное мнение. По крайней мере, мне рассказывали, что на судью при рассмотрении вопроса об УДО большое впечатление произвело обращение Юрия Рыжова в защиту Ивана Петькова.

Это единственный случай, который я знаю, когда благополучно разрешилось такое дело. Аналогичное обращение по делу Игоря Решетина в свое время закончилось безрезультатно.

— Что должно произойти, чтобы «шпионские» дела ученых были прекращены?

— Во-первых, нужно регламентировать деятельность ФСБ. Эта спецслужба должна выполнять строго те функции, которые ей предписаны — обеспечивать безопасность. Необходимо удалить людей, связанных с ФСБ, из органов исполнительной и законодательной власти. Их для этого не готовили. То, что и как они умеют делать, никакого отношения к работе в органах власти демократического государства не имеет. Мы, пожалуй, единственная страна, которой управляют люди из спецслужб. Стоит ли удивляться, что шпиономания стала в наше время реальностью, а общение с иностранцами, как во времена СССР, попытались криминализировать.

Обеспечение государственной безопасности — нормальная функция спецслужб, если ее реализуют честные люди. Но когда на конвейере фабрикуются дела о государственной измене, впору вспомнить Ежова, Берию и других идеологов террора. Если вы точно знаете, что перед вами шпион, то положите на стол подтверждающие это факты. Общество должно понимать, с какими угрозами оно имеет дело. И должно точно знать, что это не повторение печального советского прошлого.

Ученым вменяется передача иностранцам «секретных» материалов по проблемам, которые давным-давно рассматриваются в учебниках. А, скажем, в деле Валентина Данилова не было даже этого, он написал только техническое задание. Техническое задание — это не более чем декларация о намерениях. Он написал на бумаге, что собирается сделать. И за это получил 14 лет.

Во-вторых, конечно, надо разбираться с судами. Что это за суды, которые принимают с низким поклоном все псевдодоказательства ФСБ?

Ведь в деле Данилова было два судебных процесса. В первом из них коллегия присяжных полностью оправдала ученого и освободила его из-под стражи. Потом это судебное решение было опротестовано прокуратурой, приговор был отменен, и в ноябре 2004 года началось новое судебное разбирательство. Итог я назвал.

Так вот, мы разбирались с коллегией присяжных, которая вынесла обвинительный вердикт. Мы обратились в частное детективное агентство, провели расследование и выяснили, что 8 из 12 присяжных, участвовавших в деле Данилова, были так или иначе связаны с силовыми структурами. Вот и весь разговор. И это, якобы, случайная выборка заседателей.

Так что менять надо многое. Но самое главное — это независимость судей. Если бы суд был независимым, то ни одно из этих дел не прошло бы. Всюду ФСБ было бы отказано, и невиновные люди остались бы на свободе. Независимый суд и независимые судьи — это самая главная задача.

1 Валентин Данилов — физик из Красноярска, канд. физ.-мат. наук, бывший директор Теплоцентра Красноярского технического университета. В 2004 году был признан виновным в передаче Китаю материалов, содержащих государственную тайну, касающихся системы защиты российских космических аппаратов от солнечного излучения, и осужден на 14 лет лишения свободы. Подробности см. в ТрВ-Наука № 63 от 28 сентября 2010 года.

2 Игорь Решетин — генеральный директор ЗАО «ЦНИИМАШ-Экспорт», академик Российской академии космонавтики.

В декабре 2007 года Лефортовский суд Москвы приговорил Игоря Решетина к 11,5 годам колонии строгого режима, главного экономиста предприятия Сергея Визира — к 11 годам, заместителя председателя экспертной комиссии Михаила Иванова — к 5 годам колонии общего режима, помощника гендиректора Александра Рожкина — к 5,5 годам. Им вменили в вину якобы незаконную передачу технологии двойного назначения Китаю, а также контрабанду научно-технических отчетов, растрату и отмывание денежных средств, полученных «организованной группой» преступным путем. Подробности см. в ТрВ-Наука № 65 от 26 октября 2010 года.

3 Евгений Афанасьев и Святослав Бобышев — профессора Балтийского государственного технического университета («Военмеха»), обвиненные в «государственной измене», а именно -в «шпионаже в пользу Китая». Оба профессора были арестованы сразу же по возвращении из очередной командировки в Харбин в конце марта 2010 года.

И коллеги ученых, и общественность неоднократно ставили под сомнение обвинения в адрес арестованных. По мнению сотрудников «Военмеха», профессора стали жертвами очередной шпионской кампании. Как и в других случаях, им вменяется в вину разглашение «секретов», давно уже опубликованных в открытой печати, выложенных в Сети.

4 Игорь Сутягин — канд. ист. наук, бывший заведующий сектором военно-технической и военно-экономической политики Отдела военно-политических исследований Института США и Канады РАН. Обвинен ФСБ в шпионаже и разглашении сведений о военном потенциале. В апреле 2004 года приговорен к 15 годам лишения свободы. 26 апреля 2004 года правозащитная организация «Международная амнистия» (Amnesty International) признала Игоря Сутягина политическим заключенным. 7 июля 2010 года стало известно о том, что Сутягина планируют выслать в Лондон в обмен на российских граждан, арестованных в США по подозрению в шпионаже, среди которых наибольшую известность впоследствии получила Анна Чапман. 9 июля 2010 года президент РФ Дмитрий Медведев издал указ о помиловании ученого. 14 июля 2010 года Игорь Сутягин получил вид на жительство в Великобритании. 3 мая 2011 года Европейский суд по правам человека постановил, что судебное разбирательство по делу Игоря Сутягина не было справедливым и что ученый недопустимо долго содержался под стражей во время предварительного следствия, то есть Россия нарушила в отношении него ст. 5 и 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. См. также ТрВ-Наука № 50 от 30 марта 2010 года.

5 Указ президента РФ от 28 декабря 2001 года № 1500 «О комиссиях по вопросам помилования на территориях субъектов РФ» (с изменениями от 16 марта 2007 года, 19 мая 2009 года).

6 Александр Никитин — капитан I ранга запаса, эксперт норвежского экологического объединения «Беллуна». 6 февраля 1996 года Александр Никитин был арестован у себя дома в Санкт-Петербурге сотрудниками ФСБ. Его обвинили в государственной измене в форме шпионажа, а также в разглашении гостайны за составление доклада о радиационной обстановке на Северном флоте, хотя в своей работе Никитин пользовался сведениями, опубликованными в открытой печати.

7 Владимир Сойфер — завлабораторией ядерной океанологии Тихоокеанского океанологического института РАН, профессор. Был обвинен в октябре 1999 года по статье о разглашении гостайны. У него были найдены документы, «угрожающие госбезопасности». 11 февраля 2000 года Советский райсуд Владивостока отказал в возбуждении дела «в связи с преклонным возрастом подозреваемого», но ученый настоял на рассмотрении дела судом и выиграл: 19 декабря 2000 года профессор был оправдан.

8 Владимир Щуров — руководитель лаборатории шумов океана Тихоокеанского океанологического института, профессор. Юрий Хворостов — его коллега, старший научный сотрудник. В октябре 1999 года оба были обвинены в разглашении гостайны за продажу Китаю акустических модулей, способных улавливать шумовые колебания подводных лодок. По оценке специальной комиссии РАН, все материалы ученые взяли из открытых источников. В их защиту выступили крупнейшие российские специалисты в рассматриваемой области, которые в своих заключениях утверждали, что в материалах секретных данных не содержится. Но это утверждение не возымело действия. Обвинение просуществовало почти 4 года, в течение которых Владимир Щуров был лишен возможности заниматься своей научной работой, связанной с акустикой океана. За это время лаборатория, которой он руководил, пришла в упадок, а исследования остановлены. Суд приговорил Владимира Щурова к двум годам условно, а Юрий Хворостов был освобожден от ответственности.

9 Олег и Игорь Минины — новосибирские физики. Поводом для преследования стала составленная ими популярная брошюра о научных достижениях Института прикладной физики, напечатанная тиражом 50 экземпляров. По словам адвоката братьев, сведения брошюры были взяты из энциклопедии «Оружие и технологии России. XXI век» под редакцией Сергея Иванова, тогда — министра обороны.

10 Олег Коробейничев — завлабораторией Института химической кинетики и горения Сибирского отделения РАН. По версии следствия, ученый опубликовал в США работы, содержавшие секретные сведения в области горения ракетного топлива. Коробейничев утверждал: ни он, ни его коллеги не знали, в какой именно работе имели дело с секретными данными.

11 Подробности см. в ТрВ-Наука № 94 от 20 декабря 2011 года.

Связанные статьи

2 комментария

Добавить комментарий для vlad1950 Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *