Все, наверно, помнят из школьного курса русского языка, что бывают разные способы словообразования — ну там, приставочный, суффиксальный, приставочно-суффиксальный, сложение основ с соединительной гласной и пр. И уверяю вас, если вы с детства привыкли считать это скучной материей, вы неправы. Дьявол, как всегда, в деталях.
Вот, к примеру, одно время в моде была такая суффиксальная модель: кидалово, гасилово, винтилово, мочилово, зажигалово — похоже на названия неких населенных пунктов. Соблазнительно было бы интеллигентно провести здесь параллель с некрасовскими «говорящими» названиями деревень: «Заплатово, Дырявино, Разутово, Знобишино, Горелово, Неелово, Неурожайка тож…». Я прочитала в одном словаре сленга гипотезу о происхождении жаргонного ботан (кстати, в последнее время это слово все чаще ударяют на первом слоге) от грибоедовского «Он химик, он ботаник — / Князь Федор, мой племянник». Но в обоих случаях, думаю, литература ни при чем. В случае с кидаловым (или кидаловом? Вопрос на самом деле непростой) и т. п. дело, скорее всего, в электричках, идущих с Финляндского вокзала: Парголово, Кавголово… Эта словообразовательная модель вообще имеет питерский оттенок, особенно она была популярна в питерском изводе системного сленга, то есть языка хиппи (упомянутое выше винтилово — милицейские задержания — как раз оттуда), недавно распространилась и в Москве (вот зажигалово — это явно относительно новое), а сейчас мода вроде сходит на нет. Пожалуй, только слово кидалово закрепилось надежно (не вдаваясь в подробности, оговорюсь, что палево и гонево — другая модель).
Сейчас есть очень забавный и творческий способ словообразования, не из школьного списка, когда освоение иностранного слова происходит путем подбора созвучного русского: это знаменитые аська (ICQ), мыло (электронная почта), хомяк (домашняя страница), мерин (мерседес), тойота корова, джип широкий, масло «Кастрюль». О подобных словах уже много написано.
Еще сейчас стало очень популярно обрубание длинных слов — на европейский манер: магаз, мерс, препод, комп, подгуз, клава, туса, с полтом (с полтиной, то есть). Магаз, кажется, постарше прочих, как и комис (комиссионный магазин). Последнее, кстати, опять скорее питерское — в Москве был комок, про другие места не знаю. Интересно прихотливое сокращение — комбез (комбинезон). В Интернете мне попалось даже замечательное сочетание: комбез для приседа (это такая спортивная одежда, видела картинку на сайте). Вот только не знаю, как ударяется последнее слово, вероятно, присед. Вообще тут есть над чем задуматься акцентологам: почему, например, магаз, но препод?
Сокращение часто производится путем усекновения суффикса или того, что на самом деле суффиксом не является, но похоже на него. Само по себе это не новость: вспомним хотя бы историю слова зонт. Как нам пишет Фасмер, первоначально заимствовано было голландское zondek (защита от солнца), а уж потом прижившийся в русском зонтик был переосмыслен как уменьшительное, а из него был обратным словообразованием получен зонт.
Точно такая же ситуация с современным словом проба (автомобильная пробка). Еще есть пятера или там восьмера — это про жигули, но пятера может означать еще и пять тысяч. А вот слово треха почти исчезло, потому что нет ни такой купюры, ни таких жигулей. Еще хорошее слово — игруха (игрушка). Пацан в поряде — значит правильный пацан. Кстати, Подтяги в поряде — это фраза, которую сказал мой сын, покупая своему годовалому сыну джинсы с подтяжками, в которых тот совершенно уморителен. Уже по приведенным примерам можно видеть, каков эффект подобных преобразований. Как писал Высоцкий, Слова выходят коротки и смачны. Получается так грубовато и по-свойски. Эффект, обратный тому, который дают столь характерные для русского обиходного языка и особенно для просторечия ласкательные производные (мое любимое, подслушанное у телефонистки — дежурненькая). Обратный, впрочем, лишь отчасти: фамильярны и те, и другие. В старом советском фильме одна из героинь все время приговаривает: Елки-палочки, демонстрируя парадоксальное сочетание свойскости и жеманства. Другое дело — ёлы-палы. Тут жеманству места нет.
Форма ёлы очень показательна. В слове ёлка, в отличие от палки, -к- как раз живой суффикс, и исходное слово без него существует — ель. Но говорящие не берут реальное производящее слово, а образуют мнимое, без мены твердого согласного на мягкий.
Мне еще очень нравится спортивно-туристическое слово снаряга (гораздо реже встречаются варианты снаряг и снаряж) — снаряжение. Нравится мне оно не своей брутальностью, а своим чередованием. Дело в том, что здесь ведь тоже существуют слова снарядить, снаряд. Но при обратном словообразовании из ж восстанавливается не д, а г. И это очень здорово. Опять же не вдаваясь в подробности, чередование г — ж в русском языке, грубо говоря, более исконное и более регулярное, чем д — ж. Оно такое же хорошее, как, скажем, чередование к — ч. Так, от слова глюк люди вполне свободно образуют с чередованием глагол глючить.
А по поводу снаряги и прочих обрубленных слов — я нашла чудное объявление: Продажа комуфла и снаряг.
В современном сленге работают и другие интересные словообразовательные модели, например образование слова путем прочтения латинских букв на русский манер: аха (Honda AX-1) или самец (сигареты Camel). Знаем, знаем такое: это чеховская renyxa: «В какой-то семинарии учитель написал на сочинении «чепуха», а ученик прочел «реникса» — думал, по-латыни написано» («Три сестры»). В том же духе и старинный анекдот из серии об отце диаконе, что он, мол, из слабых вин соснак предпочитает (эта шутка упоминается у Набокова).
А как вам, к примеру, яблофон? А досвидос? А сушильня (суши-бар)? Продолжать можно до бесконечности.
Любопытно, конечно, почему определенные словообразовательные модели вдруг активизируются и входят в моду (как сейчас произошло с обрубанием слов и обратным словообразованием), а другие как существовали в языке латентно, так десятилетиями и существуют, реализуясь лишь эпизодически. Например, в английском есть такой способ, когда к началу одного слова приделывается конец другого, как в знаменитом слове смог. Не в смысле Самое молодое общество гениев (тут как раз словообразование стандартное), а в смысле тумана с дымом: smog = smoke + fog. Аналогично устроено слово мотель, а из последнего — Billary (Bill + Hillary о супругах Клинтон). В русском языке ничто этому не препятствует: вспомним слово Толстоевский (такой псевдоним использовали Ильф и Петров). Но как-то пока в моду не вошло.
Ну вот, а вы говорите, скучно про суффиксы-приставки.
Ирина Левонтина
Ирина!! Отличные статьи!! Похожее ощущение только если сутки не спал и рассвет наступает: свежо и ясно!
Вопросы:
1. Вот только не знаю, как ударяется последнее слово, вероятно, присед. — так какое ударение более вероятно ??? А то не отображается на страничке, я думаю на «и».
2. А досвидос? — стоит в ряду брендированных/распространенных имен (Apple(Ябло)/Суши), но мне кажется не входит в этот ряд. Откуда этот «дос», по-вашему? В статье не раскрыто, и есть другие слова объ*бос (неадекватный наркоман, по которому видно), попа(н)дос, причем довольно уже 10 лет назад существовавшие.
Ирина, спасибо, очень интересно. Могу добавить в Вашу коллекцию высказывания моего сына о известных брэндах: соса-сола и рис-пис (Pic-nic).
По поводу аналогов Billary и Толстоевского. Все физики давно изучают Ландавшица (Ладнау и Лившиц), да и Медвепут уже прочно вошёл в обиход.
У тебя странная е/ё(С). Определись уж. А словечки — это жаргон, а не сле(э)нг.
Ирина, спасибо огромное за статьи! Интересно и познавательно.
Возражу Вам немного: слово «трёха» все еще живо, по крайней мере, в Москве. Оно теперь достаточно крепко привязано к Третьему транспортному кольцу. Пример:
— Ну, как там, на трёхе?
— Плохо там: пробы от Кутуза до Савёлы.
А какая сложность с «кидаловым» или «кидаловом»?! Разве это фамилия?
Я живу за Петровом (Петрово), но: Я сижу с Петровым (Петров).
«Кидаловым» — это либо фамилия, либо творительный падеж от прилагательного «кидаловое».