11 марта на сайте журнала Nature появилась редакционная колонка, и ее авторы высказали свое отношение к недавнему интервью, которое президент РАН Юрий Осипов дал электронной «Газете.Ру». Nature — один из самых престижных научных журналов, и появление такой колонки означает., что проблемы развития российской науки мировому научному сообществу, как минимум, не безразличны.
Поводом к написанию колонки стало не все интервью целиком, а ответ Осипова на слова журналиста о том, что у российских журналов крайне низкий уровень цитируемости (численный показатель, вычисляемый на основании числа ссылок в научных статьях на работы, опубликованные в этом журнале). Президент РАН сказал следующее (прошу прощения за длинную цитату): «К сожалению, сложилась такая ситуация, когда английский язык стал господствующим в мире, в том числе и в науке. Это правда. Поэтому обращаются к журналам, которые издаются на английском языке. Но я утверждаю (и это на самом деле так), что есть первоклассные журналы мирового уровня на русском языке и публикацию в них даже иностранцы считают за большую часть… А чтобы поднимать наши журналы, нужно писать в них хорошие статьи, а не посылать их за границу… если человек — специалист высокого класса, то он будет и русский язык изучать, и читать статьи на русском. Это что за странная постановка вопроса? Почему мы, российские наши люди, должны учить английский язык, чтобы читать работы на английском языке, а там — нет?»
Члены редколлегии Nature замечают, что подобное высказывание из уст случайного человека можно было бы расценить «как необдуманный комментарий, возможно, вызванный уколом уязвленной национальной гордости». Но Осипов не является случайным человеком. Он возглавляет организацию, в которой работает около 50 тысяч ученых из более чем 400 институтов. «То, что Осипов говорит и думает, оказывает очень сильное влияние на российскую науку», пишет журнал.
Вплоть до этого места я была полностью согласна с редколлегией Nature. Но конкретно это предложение, на мой взгляд, требует комментария. Да, безусловно, решения Осипова и РАН в целом влияют на то, как живется простым ученым. Но вряд ли люди, действительно пытающиеся делать в России науку, думают так же, как Юрий Сергеевич. В качестве примера проявления подобного «инакомыслия» можно привести журнал, на который глава РАН ссылался, говоря о «журналах мирового уровня на русском языке». На сайте одного из них — «Трудов Института математики и механики» (кстати, Осипов является членом редколлегии этого журнала) — написано буквально следующее: «С 2000 года статьи журнала выходят на английском языке». Почему-то российские ученые, которые действительно хотят, чтобы об их работах узнали за пределами «одной восьмой суши», упорно печатают свои работы на английском. Несмотря на всю престижность русского.
Как вообще можно объяснить призыв ученым публиковаться только на «великом и могучем»? Означает ли он, что президент РАН видит российскую науку настолько могучей и самодостаточной, что она может бросить вызов науке мировой? В пользу такого предположения может, например, свидетельствовать разработка Российского индекса цитирования (РИНЦ), который учитывает публикации в журналах, издающихся на русском языке. В самой идее создания такого индекса нет ничего особенного, но если рассматривать ее в сочетании с негативным отношением к публикации статей в не российских журналах.
Представление о российской науке как о Колоссе, который, может, и был повержен, но теперь-то уж точно встает с колен, расходится с объективными данными. В конце января агентство Thomson Reuters опубликовало отчет, в котором оценило положение дел в России. За основу аналитики взяли число публикаций российских исследователей. Диагноз оказался неутешительным: «Развитие научной деятельности в России испытывает большие сложности, и шансы на исправление ситуации малы». Приведу одну из представленных в отчете цифр: за последние пять лет число опубликованных отечественными специалистами статей составило всего 2,6% от общего числа вышедших в мире научных статей.
При таких раскладах желание сепарироваться от мирового научного сообщества и пытаться «идти своим путем» кажется как минимум не очень разумным. Редколлегия журнала Nature высказалась еще более конкретно: «Добровольный научный изоляционизм может только ухудшить положение дел — и ускорить и так масштабный отток русских специалистов, эмигрирующих на Запад в поисках лучших возможностей».
Впрочем, академическая верхушка, кажется, довольно спокойно относится к проблеме отъезда ученых за границу и прохладно смотрит на перспективу их возвращения. По крайней мере такой вывод напрашивается, если вспомнить историю с Открытым письмом ученых-эмигрантов Президенту и премьеру РФ. В письме, которое подписали несколько десятков исследователей, постоянно работающих не в России, был предложен ряд мер, которые могли бы исправить ситуацию в отечественной науке. В числе прочего ученые рекомендовали привлечь в страну ведущих специалистов в различных областях науки и в качестве «приманки» предложили создать научные структуры, где эти самые ведущие специалисты могли бы работать в хороших условиях. Вице-президент РАН академик Александр Некипелов назвал такие структуры «потемкинскими деревнями» и подчеркнул, что ученых недопустимо разделять на «черных» и «белых». Иными словами, Некипелов заявил, что научные агнцы и козлища должны вариться в одном котле и не стоит даже и пытаться выбрать козлищ для того, чтобы улучшить качество блюда.
В многочисленных обществах анонимных алкоголиков и прочих людей, пытающихся справиться с какой-либо трудностью, давно считается аксиомой, что первый и самый трудный шаг к преодолению — это признание проблемы. Хочется верить, что когда-нибудь российские чиновники от науки все-таки решатся на него.
Ирина Якутенко
Комментарии
Статья из Nature, увы, во многом правильная. Русский язык довольно давно de facto стал вторым по значимости языком в кулуарах международных конференций, но, к сожалению, это не сопровождается соответствующим ростом влияния науки, которая делается непосредственно в России. Более того, российское (в смысле Государства Российского!) присутствие на этих конференциях все менее и менее заметно. Именно об этом речь и идет в статье. Причины понятны…
Что касается призывов публиковаться преимущественно на русском языке, то они вызывают просто оторопь. Иначе как чувством ложного патриотизма объяснить это нельзя. Вопрос выживания и будущего развития нашей науки в значительной мере остается вопросом ее интеграции в мировое научное сообщество, что в прошлом тормозилось по множеству причин. К счастью для нас, физиков, этот вопрос не очень актуален, поскольку все наши ведущие научные журналы давно выходят и на русском, и на английском языках.
Что касается меня, то в последние годы и я, и мои сотрудники практически уже перестали писать статьи на русском языке, поскольку задолго до выхода их в свет в каких-либо журналах мы реально направляем их в Международный архив препринтов (аrXiv.org), так что просто не хочется делать двойную работу. А того, кого нет в аrXiv’е, того, можно сказать, нет и в мировой науке (когда речь идет о физике). А патриотизм (или, может, проще сказать — национализм?) тут совсем ни при чем…
Я думаю, что среди французов, немцев, испанцев, китайцев, японцев… патриотов своего отечества не меньше, чем среди нас, но их журналы уже очень давно выходят практически только на английском языке.
Михаил Садовский,
академик РАН
Почему человек, занимающий высочайший административный пост в российской науке, делает абсурдные заявления? Если кому-то абсурдность призыва публиковать научные статьи на русском языке не очевидна, рекомендуем обратить внимание на проблемы украинских товарищей по несчастью (см. материал на стр. 11 этого выпуска ТрВ). В чужом глазу такое же самое бревно заметнее. Может, это делается ради патриотического звучания, которое, несомненно, будет одобрено кем надо? Однако мне кажется, что здесь доминируют другие побудительные мотивы.
Сначала о сложившихся реалиях. Наука едина и наднациональна по определению и потому требует единых средств коммуникации, в том числе и языка. Если кто-то и вправе обижаться, что международным научным языком стал английский, то не нам, а немцам, которые когда-то имели шанс на то, что таковым станет их язык. Кроме общего языка существуют общие правила и критерии оценки результатов работы исследователей, как простейшие критерии, типа индекса цитируемости, так и система международной экспертизы и рецензирования научных работ. Национальные научные журналы в подавляющем большинстве перешли на английский, лучшие из них стали международными.
В этих реалиях многие администраторы от науки ощущают дискомфорт: они не видны в этой наднациональной научной среде. Они видны и влиятельны дома, поскольку — начальники. Естественно, администраторы, не имеющие международного научного статуса, лучше себя чувствуют в изолированной среде. Отсюда и прорываются высказывания, выдающие сокровенное желание, чтобы Россия оставалась глубокой провинцией в плане науки. Международная экспертиза — зависимость от зловредного Запада. Индекс цитируемости для России непригоден — нас сознательно игнорируют. И вот призыв публиковаться на русском — пусть учат, гады!
Это все личные обстоятельства. А если серьезно — нужны ли России национальные научные журналы? Конечно, нужны, поскольку России, как любой крупной стране, нужны люди, умеющие делать все важное, что умеют делать в мире. В том числе и издавать хорошие научные журналы. На каком языке должны выходить российские научные журналы? Конечно на английском в подавляющем большинстве, причем изначально на английском. И с рецензентами со всего мира. Так лучшие из российских смогут стать международными.
Наши приличные журналы переводятся, но переводы зачастую ужасны. Надо стимулировать всех ученых к тому, чтобы статьи сразу писались по-английски. Многие так и делают, и, кстати, благодаря этому у некоторых наших физических журналов держится не позорный импакт-фактор, хотя журналы практически недоступны. Дело в том, что статьи в английском варианте сначала направляются в общедоступный Архив электронных препринтов. Именно там их находят и читают люди. А в комментарии указывается, что статья опубликована, например, в ЖЭТФ. И человек, ссылающийся на работу, прочтя ее в Архиве, ставит ссылку на ЖЭТФ, отродясь не видев самого журнала.
Нужны ли научные журналы на русском? Нужны, но не для публикации оригинальных работ, а скорее для обзоров, рассчитанных на восприятие учеными других областей. Подходящий пример — «Успехи физических наук». Все вышесказанное — не только мое мнение. Это результат многих обсуждений как в сети, так и в личном общении. Но похоже, что, работая в одной Академии наук, мы живем в разных мирах с ее руководством.
Борис Штерн,
главный редактор ТрВ
В этой дискуссии нет неправых, каждый по-своему прав.
Академик Ю. С. Осипов совершенно справедливо отмечает, что иностранные учёные не знают русского языка, практически не читают русскоязычные научные журналы и поэтому недостаточно осведомлены о российских научных исследованиях.
Действительно, большинство публикаций в международных изданиях печатаются на английском языке. В этой связи Ю.С. Осипов указывает на некоторую несправедливость, когда один язык стал доминирующим в научном мире. Ю.С.Осипов призывает иностранных коллег изучать русский язык, чтобы международные научные издания также были и на русском языке.
Этот призыв по сути справедливый, но утопический. Исторически сложилась монополия на язык в международных научных публикациях. И ничего с этим не поделаешь. Американцев и прочих учёных в данном случае всё устраивает, и они не будут напрягаться, чтобы изучать другие языки и, в частности, русский.
Безусловно, необходим общепринятый международный язык научных публикаций. Если бы все страны печатали работы на своих национальных языках, то невозможно было бы их читать, т.к. потребовалось знание многих языков.
Нам, россиянам, хотелось бы, конечно, чтобы русский язык стал таким общепринятым научным языком. Однако у русского языка для этих претензий не больше оснований, чем у английского. Поэтому российским учёным надо исходить из исторических реалий.
Интерес к российской науке, по сути, определяется только одним – её научными достижениями. Если будет сделано, что-то такое передовое, необыкновенное, то зарубежные учёные переведут, прочтут и даже шпионов пришлют.
В настоящее время российским учёным весьма не просто опубликовать свои работы в зарубежных журналах. Особенно тогда, когда эти исследование носят прорывной, приоритетный характер. Бывший главный редактор «Nature» J. Maddox по этому поводу писал: «… если бы Исаак Ньютон представил его теорию гравитации в наши дни, его работа была бы отвергнута на этапе экспертной оценки». Рутинные исследования, как правило, легче издаются.
Во взаимоотношениях автора статьи и редакций журналов есть явный перекос в пользу последней. Даже тогда, когда автор представил приоритетные научные результаты, его работа может быть отвергнута по всяким обстоятельствам: от простого игнорирования, некомпетентности, невнимательности рецензентов, до плагиата. Редакция журнала может продержать статью год и более, а потом известить автора, что статья не принята. При этом автор, почему-то должен ждать, рискуя потерять свой приоритет, без права одновременно подать свою статью в другой журнал.
В конце концов, в науке одинаково заинтересованы: и автор, и научный журнал. Однако источником новых научных знаний является автор, а журнал лишь делает научные достижения доступными другим учёным. Поэтому между редакцией журнала и автором должны быть паритетные отношения, а не такие, как в настоящее время, – доминирующие со стороны журнала.
Полагаю, что в этой связи:
1. Следует расширять русскоязычные научные журналы. Они являются средством образования российских учёных и более доступны, чем зарубежные, для публикаций приоритетных российских научных исследований.
2. Идти по пути увеличения числа таких отечественных научных журналов, которые бы издавались одновременно на русском и английском языках.
3. Установить более справедливые отношения во взаимоотношениях автора и редакции журналов, при которых должны быть определённы конкретные сроки для принятия решения о публикации статьи. При этом у автора должно быть право направить свою статью в различные научные журналы, чтобы не быть заложником одного. О публикации статьи в одном из журналов автор должен известить редакции других журналов, в которые также были направлены статьи. Какой журнал больше заинтересован, тот и первый опубликует статью.
Докт. мед. наук, профессор, акад. Международной АН Е.А.Юматов
Это отличная иллюстрация к теме «за что РАН дали по шапке». А вот за это.
РАН как экспертное сообщество мертва или полужива в лучшем случае. А академики вместо того, чтобы пытаться сию ситуацию изменить, с удовольствием «прозаседались» 20 лет, пиля гранты и вверенное им имущество. За это и поплатились, и их не жаль. Это — не российская наука. А российская наука в те же дни опубликовала статью в Nature (коллектив авторов ИЦиГ СО РАН, см.). Вот это и есть наука, а не Осипов и не Фортов с Месяцем.