Данная публикация была подготовлена Валерием Аджиевым (см. статью выше) в соавторстве с обозревателем «Полит.ру», социологом Наталией Деминой. Авторы отмечают, что они ни в коей мере не претендуют на научность своей статьи и представленные данные дают лишь информацию для размышления, важную для оценки состояния дел в российской науке.
В этой статье мы приведем некоторые результаты расчета импакт-факторов, отражающих место российской науки в контексте мировой. Мы полагаем, что эти результаты более-менее корректно отражают реальность. Мы намеренно приводим готовые (не нами рассчитанные) результаты, уже получившие паблисити в авторитетных западных источниках и доступные в Интернете.
Начнем с самого что ни на есть обобщающего, «интегрального» импакт-фактора. 17 июля 2008 г. еженедельное британское издание Times Higher Education (THE) опубликовало статью «Ведущие страны мира, ранжированные по импакт-фактору в области физико-математических,
естественных и социальных наук». В публикации содержится таблица с данными за период с 1 января 1998 г. по 30 апреля 2008 г., взятыми из базы данных статистики и динамики науки Essential Science Indicators (ESI), издаваемой компанией Thomson Scientific. Отметим, что сейчас в эту базу данных входит более 11500 журналов с более чем 10 млн. статей, покрывающих 22 основные научные дисциплины, включая социальные [1].
Представленные в таблице данные отражают общее количество статей, опубликованных в научных журналах, число цитирований этих статей и, наконец, тот самый интегральный импакт-фактор -число цитирований в расчете на одну статью [2].
Как видно из таблицы 1, в пятерку ведущих научных держав вошли Швейцария, США, Дания, Голландия и Шотландия. Россия в первую двадцатку стран, увы, не попала, и данных о ней в статье из THE нет. То же самое относится и к Китаю. Однако сайт ScienceWatch позволил нам составить таблицу 2 с аналогичными данными. Разница только в том, что общее число опубликованных китайскими и российскими учеными статей относится к периоду с
1 января 1998 г. по 29 февраля 2008 г. [3]. Как видно, по этому валовому показателю Китай находится на 6-м месте (511 216 статей), а Россия — на 10-м (262 982 статьи).
Что касается интегрального импакт-фактора по этим странам (числа цитирований на одну статью), то он взят из сводной таблицы сайта in-cites.com (являющегося неразрывным компонентом рассматриваемой базы данных ESI [4]), посчитанной годом раньше и охватывающей период 1 января 1997 г. по 31 августа 2007 г Думается, что с сентября 2007 г. ситуация принципиально измениться не могла, и как для России, так и для Китая, этот показатель (весьма неутешительный) вполне можно рассматривать в контексте общей таблицы 1, отражающей производительность научной деятельности ведущих стран мира.
Конечно, этот интегральный импакт-фактор легко отмести как показывающий «среднюю температуру по больнице». Лучше, однако, поискать другие, более точные аналогии (они есть и для больниц; но упомянем, например, столь популярный общий зачет на олимпийских играх, который при всей своей условности неплохо отражает состояние развития спорта в конкретных странах). Для корректной интерпретации необходимо, в частности, принять во внимание следующие два наиболее очевидных фактора:
Имеется специфика в развитии науки в «больших» (США, Англия, Япония, Китай, Россия) и «малых» (Швейцария, Нидерланды, Дания) странах. «Большие» страны стараются развивать практически все основные научные дисциплины. «Малые» страны могут себе позволить концентрировать свои ресурсы не во всех, а в отдельных науках или даже на отдельных направлениях. Это позволяет добиваться значимых (во всяком случае, с точки зрения импакт-фактора) результатов в некоторых «горячих», популярных научных направлениях и обеспечивает этим странах высокие рейтинги.
Интегральный импакт-фактор размывает специфику отдельных наук. В частности, вполне очевидно, что в разных научных областях типичная научная статья будет набирать очень разное количество ссылок. Например, в биологии и медицине средняя статья набирает чуть ли не на порядок больше ссылок, чем в математике и компьютерных науках. Да и само число статей (и соответствующих изданий) в разных науках может сильно различаться.
Поэтому для более корректной интерпретации ранжирования стран по интегральному импакт-фактору, и в частности для более четкого осознания места России в такого рода рейтингах, стоит принять во внимание дополнительные данные.
таблица 3 показывает значения интегрального импакт-фактора по отдельным научным дисциплинам для шести значимых научных держав мира [5].
Эти данные позволяют принять во внимание специфику отдельных наук. относительно российской науки прослеживается все та же закономерность: отставание от ведущих научных государств весьма велико. Как видим, если в области физики интегральный импакт-фактор российских научных публикаций более чем в два раза меньше американских, то в математике и науках о космосе он — в три раза меньше. В компьютерных науках и в молекулярной биологии и генетике разрыв между Россией и США достигает значения 1:5, а социальных науках — почти 1:9.
Еще более показательно сравнение российских показателей со среднемировыми (рассчитанными для 116 стран). Информация в таблице 4 взята из статьи «Наука в России», опубликованной в феврале 2008 г. на сайте ScienceWatch [6]. В ней приводятся данные о той доле, которую занимает российская наука в мировом потоке научных публикаций, охватываемых базой Thomson Scientific за 2002-2006 гг. в области 21 научной дисциплины. Кроме того, в таблице дается процентное отклонение интегральных импакт-факторов российских публикаций от среднемировых по каждой научной дисциплине.
Как видим, наибольший процент научных статей из России, проиндексированных в Web of Science и отражающий валовой фактор, приходится на публикации российских физиков, астрономов и других исследователей космоса, а также гео-наук. то есть по крайней мере эти научные области разрабатываются российскими учеными активно — валовые показатели неплохие (в районе 7% от общемирового числа публикаций). Но, как показывает правая колонка таблицы, интегральный импакт-фактор (число цитат на статью) даже по физике в 2002-2006 гг. был на 19% ниже среднемирового по этой дисциплине (3.07 цитат относительно 3.7 на одну статью). А вот ситуация с науками, в которых валовое количество статей не достигает уровня 1% от общемирового (а среди них такие важные, как поведенческие, компьютерные, микробиология и другие), близка к критической, даже безотносительно к низким значениям импакт-фактора цитирования. Ведь эти валовые цифры означают, что в данных науках место России на мировой научной карте практически не просматривается.
Кстати, авторы статьи «Наука в России» отмечают, что хотя вклад России в кладовую знаний еще далек от среднемирового, но российские ученые показывают более-менее высокий (т.е. более низкий, чем среднемировой, но не сильно) уровень исследований не только в физике, но и в компьютерных науках, а также социальных науках, экономике и бизнесе. На наш взгляд, этот вывод хоть и приятен для россиян, но вряд ли корректен. Скорее, среднемировые цифры в означенных дисциплинах весьма низки — по сравнению с достигнутыми лидерами в этих науках. К тому же валовое количество российских публикаций в этих науках слишком мало для значимых выводов.
Особый разговор о со-циогуманитарных дисциплинах. Понятно, что здесь есть своя специфика, связанная, в частности, с языком. При крайне малой доле российских научных журналов по социогуманитарным наукам в рассматриваемой базе данных и незначительной интегрируемости российских обществоведов в мировую науку эти цифры говорят лишь о низкой степени цити-руемости научных публикаций в этих науках вообще.
Заключение. Как видим, анализ статистики из базы данных научного цитирования Essential Science Indicators, издаваемой компанией Thomson Scientific, свидетельствует о неутешительной для россиян тенденции: российская наука сдает свои позиции даже в области физико-математических и естественных наук. О том, что ситуация критическая, говорят не только сами ученые и научные журналисты, но и российские политики, только выводы делаются разные. Например, вот как не так давно высказался по проблеме «публикации в зарубежных журналах» президент РАН Ю.С. Осипов в интервью «Российской газете» [7]: «…так оценивать работу ученых нельзя. У нас есть уникальные издания, в которых любой ученый сочтет за честь опубликовать работу… В академии и в университетах имеются прекрасные журналы, там печатаются прекрасные работы, но они
не переводятся. Словом, делить ученых на тех, кто попал в западный журнал и кто публикуется в России, нельзя… Недавно прочитал высказывание одного нашего биолога, который утверждает, что все сколько-нибудь значимые результаты нужно публиковать за рубежом. Я считаю, что надо очень сильно не любить и не уважать свое отечество, чтобы говорить такую, не побоюсь этого слова, глупость. Нельзя судить об эффективности науки только по числу публикаций, а тем более сравнивать с другими странами».
На наш взгляд, именно в России (где, к слову, даже надлежащее рецензирование научных статей давно перестало быть повсеместным явлением) широкое использование основанных на цитируемости индикаторов было бы весьма полезно, ибо способствовало бы и фактической, и, так сказать, психологической интеграции в мировую науку. Но скоропалительные меры вряд ли помогут повышению интегрального импакт-фактора научных публикаций. Особенно если и среди политического и научного руководства, и среди самих ученых нет полного понимания даже того очевидного факта, что время изолированной за «железном занавесом» «суверенной» науки, способной функционировать на приличном уровне, ушло навсегда. Если ученый не публикуется на языке международного научного общения в тех изданиях, где его могут прочитать зарубежные коллеги, то для мировой науки в большинстве научных областей, этого ученого просто не будет существовать.
Для изменений к лучшему необходимы, конечно же, системные меры по изменению сложившихся механизмов функционирования науки в России. Прежде всего, надо обеспечить долгосрочную поддержку лучших научных лабораторий, научных групп через прозрачные конкурсы и программы, предоставить благоприятные условия для создания и деятельности научных грантодающих фондов, помочь интеграции российских ученых и российских научных журналов в мировую науку и, следовательно, в за-
рубежные базы научного цитирования. Нужнообеспечить интеграцию российского индекса научного цитирования (РИНЦ) с базами данных ESI и Scopus. Словом, требуется длительная и монотонная работа, а не громкие политические заявления о повышении продуктивности и отдачи, которые, пожалуй, только отвлекают научных сотрудников от работы во славу российской науки. ♦
Примечания:
1. Перечень этих дисциплин (вкупе с подробной разбивкой каждой на подобласти) можно найти по ссылке http://www.in-cites.com/field-def.html.
2. Англия, Шотландия и Уэльс рассматривались как самостоятельные страны. Для статей, имеющих несколько соавторов из разных стран, каждая из стран получала полную (а не дробную) цифру цитирования.
3. Output in Science: Top Ten Countries, 1998-2008. 15 июня 2008 г. http://www. sciencewatch.com/dr/sci/08/ jun15-08_1/ .
4. The Year 2007: Top 20 Country Rankings in All Fields http://www.in-cites.com/ countries/2007allfields.html.
5. Для физики и математики данные для всех стран относятся к периоду январь, 1997 г. — декабрь 2007 г. Для компьютерных наук, математики, наук о космосе и социальных наук данные для США, Швейцарии и Китая охватывают период январь 1997 г.
— июнь 2007 г., для Японии: январь 1996 г. — октябрь 2006 г., для Англии: январь 1994 г. -декабрь 1994 г., для России: январь 1994 г. — октябрь 2004 г. Как видно, доступные данные для России несколько устарели. Изменились ли они принципиально? Вряд ли. http:// www.in-cites.com/countries/ .
6. Данные охватывают период между 2002 и 2006 гг. и посчитаны на основании 115,199 статей, где по крайней мере один автор указал российскую принадлежность (“Science in Russia” http:// sciencewatch.com/dr/sci/08/ feb24-08_1/).
7. «Академиков оставят на базе». «Российская газета», 8 февраля 2008 г. http://www. rg.ru/2008/02/08/osipov.html.